О художественном мире "Симфонических танцев" С. В. Рахманинова

Внутренне пластичны, многозначны и эпизоды вальса. Они не столько оттеняют, сколько дополняют рефрен и даже, порой выходят на передний план развития. В первом эпизоде, начавшемся как серединный тип развития, неожиданно появляется акцентируемый фрагмент на ff экспозиционного плана, который в последнем проведении темы вальса включается в ее изложение в качестве кульминации развития рефрена.

Второй эпизод также открывается как серединный тип развития. В нем, поначалу, используются мотивы шестнадцатыми, бывшие на втором плане в первом эпизоде. Но в развитии они обнаруживают связь с мотивами вступительных аккордов. Есть фрагмент, котором они подаются в оптимистическом варианте в ритме вальса. Смысл превращения зловещих аккордов в грациозный «вальс цветов», возможно, таков: «А ведь всего этого ада могло бы и не быть…» Подобное прочтение мысли автора подтверждает и дальнейшее развитие образа, сопровождаемое интонациями тяжких, а также многократным повторением интонации вопроса, включающего в себя мотивы как вступительных аккордов, так и рефрена. Сопоставляя эти мотивы, интонацию вопроса автора можно понять в следующих словах: «Как же это случилось? Как мы не уберегли красоту нашей жизни? Зачем допустили в нее ад?»

Дальнейшие метаморфозы разбираемой темы происходят в третьем эпизоде, переходящем в коду. В нем поступенно-восходящие мотивы из трех звуков (две шестнадцатые с остановкой на четверти или восьмой), параллельно со сменой размера преобразуются в мотивы грозных всадников из первой части «Танцев» (сравнить ц. 49 и ц. 52). Их появление, как и в первой части, предваряют грозные и, одновременно, торжественные аккорды тутти, перекликающиеся с аналогичным образом во вступлении первой части. Преобразование мотивов вальса в музыку «всадников» сопровождается заменой размера 6/8 на 3/4, путем смещения акцентов внутри такта, который постепенно превращается в размер 4/4, как в первой части. А мотивы из поступенно-восходящих неожиданно оборачиваются восходящими «трубными гласами» по секстаккордам в том же ритме. Эти мотивные метаморфозы напоминают преобразование забавных зверушек в пластилиновых «мультяшках». Но у Рахманинова, в отличие от «мультиков», тончайшая мотивная работа имеет символический смысл. Движение мысли автора от идеи завершения бала к появлению всадников можно расшифровать так: «Если убрать из жизни бал, связанные с ним идеи благородства и самого Предержащего, который является их главным носителем, то мы получим вакханалию низости и злобы, которые ведут в ад».

В заключение, Рахманинов дает удивительный поворот от ритма всадников к ритму бала на одних и тех же мотивах с перенесением акцента трезвучного мотива от затакта к первой доле. В результате, интонации «всадников» радикально смягчаются, приобретая танцевальную пластичность, и как бы встраиваются в основной образ рефрена. Это превращение также можно прочитать словесно: «А если бы бал остался в жизни России, то и страшных всадников бы не было» — как бы говорит нам Рахманинов в заключение второй части.

Третья часть «Симфонических танцев» Рахманинова, написанная в ре-мажоре, наиболее значительна по содержанию. В ней автор, опираясь на православную традицию, в художественных образах дает свое толкование судьбам России и мира. Финал «Танцев» написан в сонатной форме, но сонатность в ней сочетается со сквозным вариационным развитием на тему Dies irae. Образы Апокалипсиса приобретают трагическую реальность в главной теме. Они словно бы зримо вторгаются в жизнь в виде юрких зловещих чудовищ, заполоняющих ее художественное пространство. Эти монстры, видимо, олицетворяют пороки людей. Символическое прочтение им придает сочетание трубных гласов в начальном мотиве с интонациями темы Dies irae в дальнейшем изложении. В музыкальном плане они связаны с символической аккордовой темой в начале «Танцев», которые в финале подаются в убыстренном темпе ( вспомним двойное ускорения аккордовой темы в репризе первой части). В художественной структуре части им противопоставлен образ побочной партии, построенный на ритмически варьированных мотивах «Благословен еси, Господи» из Всенощной Рахманинова в сочетании с интонациями Dies irae. Это образ поруганной, но непобежденной Святой Руси, образ надежды на ее покаяние и возрождение (в репризе побочной партии в гимническом наклонении акцентируются слова: «Аллилуиа, аллилуиа, Слава Тебе, Боже!»). В конце части этот гимн подчеркнуто обрывается. Незавершенность финала как бы говорит нам: «Если не будет покаяния в России, то ничего больше не будет. Само время людей закончится». Основную антитезу части дополняют идеальные образы Святой Руси в эпизоде разработки, сопоставляемые с подчеркнуто ламентными интонациями. Это почти зримое сокрушение Рахманинова о потере идеалов России. Особенно пронзительное ощущение трагизма им добавляют интонации Dies irae, сопровождающие светлые образы. Грозным предостережением звучат торжественные аккорды, появляющиеся перед побочной темой в репризе в сочетании с темой Dies irae. Развивая акцентную образность аккордов из предшествующих частей, они воспринимаются как картина второго пришествия Господа во славе: «Се, грядет на облаци». Как же воплощает этот сложный сюжет автор в музыке?

Информация о музыке:

Скрипичная соната Франка ля мажор
В музыке шедевра счастливо сошлись два обстоятельства: благочестие композитора, всю жизнь служившего органистом церкви, и стремление выразить в звуках таинство возвышенной христианской семейной любви (соната сочинена в качестве свадебного подарка скрипачу Э.Изаи). Редкостной красоты заглавная тем ...

«Погребальное шествие»
Композитор дает этой пьесе подзаголовок «Октябрь 1849». Это большая фортепианная поэма памяти борцов венгерской революции. Начинается «Погребальное шествие» медленным вступлением: равномерные тяжелые удары колокола в басах, густые диссонантные гармонии со стонущими интонациями рождают в воображени ...

«Ave Maria»
В этой пьесе вводится важнейший элемент сквозного развития цикла – христианская молитва, появляющаяся в дальнейшем, в других частях цикла, как знак сферы Божественного. Здесь впервые появляется выписанный автором латинский текст, конкретизирующий программный заголовок (православный прототип молитв ...