О художественном мире "Симфонических танцев" С. В. Рахманинова

Информация » О художественном мире "Симфонических танцев" С. В. Рахманинова

Страница 6

Внутренне пластичны, многозначны и эпизоды вальса. Они не столько оттеняют, сколько дополняют рефрен и даже, порой выходят на передний план развития. В первом эпизоде, начавшемся как серединный тип развития, неожиданно появляется акцентируемый фрагмент на ff экспозиционного плана, который в последнем проведении темы вальса включается в ее изложение в качестве кульминации развития рефрена.

Второй эпизод также открывается как серединный тип развития. В нем, поначалу, используются мотивы шестнадцатыми, бывшие на втором плане в первом эпизоде. Но в развитии они обнаруживают связь с мотивами вступительных аккордов. Есть фрагмент, котором они подаются в оптимистическом варианте в ритме вальса. Смысл превращения зловещих аккордов в грациозный «вальс цветов», возможно, таков: «А ведь всего этого ада могло бы и не быть…» Подобное прочтение мысли автора подтверждает и дальнейшее развитие образа, сопровождаемое интонациями тяжких, а также многократным повторением интонации вопроса, включающего в себя мотивы как вступительных аккордов, так и рефрена. Сопоставляя эти мотивы, интонацию вопроса автора можно понять в следующих словах: «Как же это случилось? Как мы не уберегли красоту нашей жизни? Зачем допустили в нее ад?»

Дальнейшие метаморфозы разбираемой темы происходят в третьем эпизоде, переходящем в коду. В нем поступенно-восходящие мотивы из трех звуков (две шестнадцатые с остановкой на четверти или восьмой), параллельно со сменой размера преобразуются в мотивы грозных всадников из первой части «Танцев» (сравнить ц. 49 и ц. 52). Их появление, как и в первой части, предваряют грозные и, одновременно, торжественные аккорды тутти, перекликающиеся с аналогичным образом во вступлении первой части. Преобразование мотивов вальса в музыку «всадников» сопровождается заменой размера 6/8 на 3/4, путем смещения акцентов внутри такта, который постепенно превращается в размер 4/4, как в первой части. А мотивы из поступенно-восходящих неожиданно оборачиваются восходящими «трубными гласами» по секстаккордам в том же ритме. Эти мотивные метаморфозы напоминают преобразование забавных зверушек в пластилиновых «мультяшках». Но у Рахманинова, в отличие от «мультиков», тончайшая мотивная работа имеет символический смысл. Движение мысли автора от идеи завершения бала к появлению всадников можно расшифровать так: «Если убрать из жизни бал, связанные с ним идеи благородства и самого Предержащего, который является их главным носителем, то мы получим вакханалию низости и злобы, которые ведут в ад».

В заключение, Рахманинов дает удивительный поворот от ритма всадников к ритму бала на одних и тех же мотивах с перенесением акцента трезвучного мотива от затакта к первой доле. В результате, интонации «всадников» радикально смягчаются, приобретая танцевальную пластичность, и как бы встраиваются в основной образ рефрена. Это превращение также можно прочитать словесно: «А если бы бал остался в жизни России, то и страшных всадников бы не было» — как бы говорит нам Рахманинов в заключение второй части.

Третья часть «Симфонических танцев» Рахманинова, написанная в ре-мажоре, наиболее значительна по содержанию. В ней автор, опираясь на православную традицию, в художественных образах дает свое толкование судьбам России и мира. Финал «Танцев» написан в сонатной форме, но сонатность в ней сочетается со сквозным вариационным развитием на тему Dies irae. Образы Апокалипсиса приобретают трагическую реальность в главной теме. Они словно бы зримо вторгаются в жизнь в виде юрких зловещих чудовищ, заполоняющих ее художественное пространство. Эти монстры, видимо, олицетворяют пороки людей. Символическое прочтение им придает сочетание трубных гласов в начальном мотиве с интонациями темы Dies irae в дальнейшем изложении. В музыкальном плане они связаны с символической аккордовой темой в начале «Танцев», которые в финале подаются в убыстренном темпе ( вспомним двойное ускорения аккордовой темы в репризе первой части). В художественной структуре части им противопоставлен образ побочной партии, построенный на ритмически варьированных мотивах «Благословен еси, Господи» из Всенощной Рахманинова в сочетании с интонациями Dies irae. Это образ поруганной, но непобежденной Святой Руси, образ надежды на ее покаяние и возрождение (в репризе побочной партии в гимническом наклонении акцентируются слова: «Аллилуиа, аллилуиа, Слава Тебе, Боже!»). В конце части этот гимн подчеркнуто обрывается. Незавершенность финала как бы говорит нам: «Если не будет покаяния в России, то ничего больше не будет. Само время людей закончится». Основную антитезу части дополняют идеальные образы Святой Руси в эпизоде разработки, сопоставляемые с подчеркнуто ламентными интонациями. Это почти зримое сокрушение Рахманинова о потере идеалов России. Особенно пронзительное ощущение трагизма им добавляют интонации Dies irae, сопровождающие светлые образы. Грозным предостережением звучат торжественные аккорды, появляющиеся перед побочной темой в репризе в сочетании с темой Dies irae. Развивая акцентную образность аккордов из предшествующих частей, они воспринимаются как картина второго пришествия Господа во славе: «Се, грядет на облаци». Как же воплощает этот сложный сюжет автор в музыке?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9

Информация о музыке:

Навигация

Copyright © 2024 - All Rights Reserved - www.fairmusic.ru