Христианская антропология сонатной формы.

Все сказанное имеет самое прямое отношение к тайнам сонатной формы. Единосущие рода людского выразило себя в законе производности побочной партии от главной. Как Ева создана из ребра Адама, так побочная партия интонационно вырастает из главной.

Важна и динамическая их сопряженность. Само это слово — однокоренное с «супружеством». Древняя частица «су-» имеет значение «благое» (как в этимологии слова «счастье»: благая и блаженная участь).

Но и сопряжение основных партий — благое и блаженное: в нем раскрывается душа единого соборного субъекта музыки. Жест раскрытия, расширения души — коренной закон экспозиции и всей сонатной формы. Единство генерального интонационного субъекта произведения особенно ярко выразили романтики: побочные партии устремили его к богочеловеческим добродетелям. Словно следуя закону Рейндольса (освещение в картине давать в теплых тонах при более холодных окружающих красках), зону побочной партии они насыщали теплым светом. Но и у Моцарта персонажная характеристичность партий вовсе не препятствует духовно-личностному единству экспозиции, всей сонатной формы и всего цикла.

Не всегда, но в подавляющем числе случаев побочные партии у Моцарта, Бетховена, а далее у романтиков несут в себе черты женственности. В рассматриваемой соль-мажорной сонате Моцарта перед нами не просто изящный женский образ. В нем полетность, пусть прихотливая, но она окрыляет, и мы радуемся этой легкости и чистоте.

Кто-то возразит: ну, почему обязательно окрыление, свет, духовная свобода, чистота? Просто живая, веселая, беспечно-легкомысленная, игриво-кокетливая музыка. Как Вы докажете высоту духа побочной партии?

Не так надо бы рассуждать. Духовные обертоны, даже в образах, казалось бы, непритязательных, абсолютно необходимы — по двум причинам.

Во-первых (и это главное!), истина всегда в лучшем, а не в худшем. И не просто в лучшем, а в невыразимо прекрасном. Бог ничего не создавал посредственного — только совершенное. И мы должны стремиться к тому же с Его благодатной помощью. Только так рождается величие культуры. Этот фундаментальный закон получил отражение в генеральной функции серьезной музыки («служение славе Божией и освежение духа» — по слову Баха), а она родила установку гениального слуха, ставшего органом поиска небесной красоты. Если предмет прекрасного — в беспредельной вышине, если, по слову Бетховена, в его музыке «каждый звук продиктован Всевышним», то, по удачной формулировке Новалиса, «понять — значить продолжить». Понять Бетховена, Моцарта или любого гения — значит открыть то бесконечное, что витало в их душе и требовало выхода.

Во-вторых, того прямо требовала эстетика XVIII века. «Искусства… обращаются не к грубой чувственности, а к потребностям духа, к той искре божественного, которую таит в себе каждый из нас, не желающий чувствовать себя связанным и ограниченным тем миром, который нас окружает. И чем больше в нашем искусстве этого, тем больше благородства — я сказал бы, божественного — в нем проявляется; вот почему славный титул божественного дается художнику, в котором это превосходство проявляется в наиболее высокой степени», — говорил Дж.Рейнольдс в речи 11 декабря 1786 года.

Что же касается доказательств… Как принуждение упирающихся — это дело безумное. «Отвечать прежде вопроса — безумие», — говорили святые отцы. Сказано также: кто хочет — ищет пути. Кто не хочет — ищет отговорки. Логика пути, спрятанная в прекрасном, подразумевает жажду истины, а упирающиеся создают подложную, обманную культуру, вливая в классические произведения свое духовное равнодушие и лень.

А в сонате D dur (К.284) женственный образ научает иному — совершенной открытости сердца: Пример. Первая фраза воспроизводит в музыке речевую конструкцию эмоционального высказывания, при которой мелодия быстро поднимается ввысь и пребывает на вышине до последнего ударного слога, с которым и падает к исходному уровню (таким способом интонируются фразы типа: «Какая чудная сегодня погода!»).

Бывают у Моцарта и другие решения. В 17 сонате ре мажор (К.576) главная партия контрастна. Изюминка темы: при повторении периода над двумя контрастными мотивами возносится объединяющая их легкая юбиляция, символ духовного ликования. И оно господствует до самой побочной партии. Здесь она — не женский, как обычно, образ. Звучит та же тема главной партии, но в полифонической обработке. В чем же идеал здесь? — В свободе, в освобожденном движении с радостным и несколько игровым содержанием. Но потом все-таки появляется и женский образ — во второй теме побочной партии, вытекающий из женственного элемента главной партии.

Информация о музыке:

Знаменный распев
Знаменный распев Знаменный распев есть старейшая и исконнейшая форма русского богослужебного пения. Богослужебное пение на Руси возникло как знаменное пение, и в то время как другие распевы появлялись и сходили на нет, знаменный распев продолжал существовать на протяжении всей истории русского бого ...

Flotsam And Jetsam
Flotsam And Jetsam Несмотря на то, что в начале своей карьеры группа выпускала добротные трэшевые альбомы, известность она получила за то, что в ней начинал свою деятельность Джейсон Ньюстед, будущий "металликовец". А образовалась эта команда из Аризоны в начале 80-х годов на второй волне ...

Пятая соната, op. 12, 1925, in D
Мосолов избегает инертности циклических контрастов и тогда, когда обращается к, казалось бы, вполне традиционному типу четырехчастной сонаты: Allegro - Lento - Scherzo (Presto) - Lento. Оригинальность замысла сонаты - в том, что беспокойная мысль автора прорывает предустановленные традиционные рамк ...