Станислав Нейгауз - педагог

Непередаваемым своеобразием отличался нейгаузовский ритм, то устремлявшийся к стихийности, порывистости, мятежности, то становившийся ласковым, умиротворённым, подобно образам Второй сонаты Скрябина: «море бурное», «море спокойное». Надо ли говорить, что ученики Станислава Генриховича мечтали научиться, прежде всего, свободе, гибкости, импульсивности движения – «тайнам» искусства rubato, которым их профессор владел неподражаемо.

Но . как это ни казалось странным, – гибкость, развитие в движении музыки Станислав Генрихович показывал лишь за инструментом, проигрывая произведения целиком. Непосредственно же в работе с учеником, речь шла, как правило, не о rubato, а о точнейшем выполнении ритмического рисунка. За свободный, гибкий ритм профессор всегда ученика хвалил, радостно улыбался, и раздавались лаконичные, приносившие счастье, нейгаузовские фразы: «Свободно играете! Чувствуете! Молодец!». Слушая же исполнение метричное, как бы в тон ему, медленно и еле слышно произносил: «Всё правильно . мерно . ровно . тоскливо . серо .», – и вдруг, внезапно оживляясь, проникновенно-иронично резюмировал: «Вам, наверное, так нравится. Да! Да! Вам кажется, что Вы играете прекрасно .». Но если Станислав Генрихович слышал искажение какой-либо ритмической фигуры (к примеру, пунктирного ритма), то профессорский гнев и «жестокая расправа» с «преступником» были неминуемы.

Думается, педагогическое отношение к ритму у С. Г. Нейгауза определялось принципами обучения строгим законам ритмической речи. Что же касается умения свободно распоряжаться временем в процессе исполнения произведения, здесь он больше полагался на талант, восприимчивость ученика. В этом была своя мудрость: учить нейгаузовскому rubato было бесполезно – любая копия превращалась в карикатуру, в лучшем случае – это был дружеский шарж. Вместе с тем, ученик одарённый не мог не воспринять, переосмыслив по-своему манеру игры Учителя, которой постоянно была наполнена вся атмосфера 29-го класса.

Работу над полифонией Станислав Генрихович считал постоянной профессиональной необходимостью пианиста. Многие педагоги для знакомства с учеником просят сыграть этюд или гамму, чтобы посмотреть, в какой «форме» руки. Станислав Генрихович – желал в первую очередь послушать фугу: ему важно было убедиться «в форме ли уши». По этой причине он не приступал к занятиям с учениками после каникулярных перерывов, не прослушав несколько фуг Баха. Разрешалось играть по нотам, но требовались – образная содержательность, чистота и культура голосоведения, интонационная выразительность.

Многоплановость звучания фортепианной фактуры произведения - одно из выдающихся качеств Станислава Нейгауза-пианиста. Тщательнейшим образом воспитывал он подобное отношение к музыкальной ткани у своих учеников.

Основным «фактурным принципом» С. Г. Нейгауза был «закон» соотношения, выравнивания звучности в разных регистрах инструмента. Исполнителю необходимо знать о неровной природе регистров рояля и уметь её корректировать, выравнивая звучность по вертикали. В противном случае мелодический рельеф произведения исчезает в гуле басов и подголосков.7 (Как известно, Генрих Густавович Нейгауз исполненные таким образом пьесы называл «всадником без головы»).

Звук, интонация, пианизм – элементы исполнительской школы, меньше всего поддающиеся воспроизведению на бумаге. Но не сказать в статье о Станиславе Нейгаузе о его звуке, всё равно что в очерке о Блоке не вспомнить о его поэзии. Звук Станислава Нейгауза – основа поэтичности его искусства. Неподражаемая нейгаузовская интонация пронизывала душу и сердце. Казалось порой, что рояль под его пальцами начинал говорить, обращаясь к тебе чудесными строками Бальмонта:

Информация о музыке:

Молитвы, канты, марши эпохи Петра
Молитвы, канты, марши эпохи Петра Грачев В. Н. Во времена Петра I (1672-1725 гг.) в связи с выдающимися победами русского оружия большое распространение получили торжества и празднества с участием музыки. Как справедливо отмечает Т. Ливанова, «такие торжества следовали одно за другим: в 1702 г. ...

Лютеранская церковь свв. Петра и Павла, Москва
«Вильгельм Зауер», III/P/33, Opus 755, 1898, Франкфурт на Одере (Германия) I. Maнуал (C-g3) II. Maнуал (C-g3) Bordun 16' Lieblich Gedackt 16' Principal 8' Geigen Principal 8' Flete 8' Concertflete 8' Gedackt 8' Quintaten 8' Gamba 8' Dolce 8' Viol d’amour 8' Traversflete 4' Octave 4' Gemsho ...

Феномен «музыковедческого писательства» композиторов
К обсуждаемому здесь вопросу о синтетических жанрах и принципе программности, при помощи которых семантизируется музыкальный язык, примыкает также вопрос о «музыковедческом писательстве» композиторов. Гете говорил, что задача науки — сделать природу понятной всем[15][15]. Применительно к нашей те ...